Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Же - Страница 30

Как говорится, пришло время разлить вино по бокалам. Английский офицер поднял саблю, нацелил ее на меня, словно бросая вызов, и пустился в галоп. Нет на свете ничего прекраснее, чем доблестный воин на добром коне! Я глаз не мог отвести от этого всадника. Он держался в седле с небрежной удалью, саблю опустил на уровень лошадиного плеча, гордо поднял голову, и его белый султан летел по ветру – воплощенная молодость, сила, бесстрашие! Позади темнела роща, над ней раскинулось лиловое закатное небо. Однако любоваться было не время. Может, у Этьена Жерара и есть недостатки, но в бою за ним дело никогда не станет. Мой верный Ратаплан так хорошо меня чувствовал, что двинулся еще до того, как я успел тряхнуть поводьями.

Две вещи я запоминаю навсегда – лицо хорошенькой женщины и ноги прекрасного коня. И вот, пока мы с англичанином скакали навстречу друг другу, я все время спрашивал себя, где же я видел эти мощные чалые плечи и такую дивную щетку? И тут я вспомнил, поднял взгляд и увидал глаза с искоркой и дерзкую улыбку. Ну конечно! Это был он – мой спаситель, тот самый, с кем я играл в карты на свободу. Не кто иной, как милорд достопочтенный сэр Рассел.

– Барт! – закричал я.

Он уже занес саблю, открывая мне для удара целых три части тела, ведь рубака он был не слишком опытный, и тут я отсалютовал ему. Англичанин опустил руку и вытаращил глаза:

– Кого я вижу! Жерар!

Вел он себя при этом так, будто мы заранее условились о встрече. Что же до меня, то я бросился бы ему на шею, если бы он подъехал чуть ближе.

– А я-то уж думал, повеселимся, – сказал Барт. – И представить не мог, что это вы.

Его огорчение меня раздосадовало. Вместо того чтобы радоваться другу, он сожалеет, что потерял врага!

– Я бы и сам охотно присоединился к веселью, дорогой мой Барт, – ответил я, – но, право слово, не могу поднять оружие на своего спасителя.

– Забудьте.

– Нет, невозможно. Я бы никогда себя не простил.

– Бросьте. Это сущий пустяк.

– Единственное желание моей матушки теперь – обнять вас. Если судьба приведет вас в Гасконь…

– Лорд Веллингтон отправляется туда с шестьюдесятью тысячами солдат.

– Что ж, некоторые выживут, – рассмеялся я. – Прошу, вложите саблю в ножны!

Наши кони стояли рядом, и Барт похлопал меня по колену.

– Вы славный малый, Жерар. Только вот родились не на том берегу Ла-Манша.

– Нет уж, как раз на том, – возразил я.

– Бедняга! – воскликнул он с таким искренним сожалением, что я опять рассмеялся. – Послушайте, друг мой, – продолжил Барт. – Все это прекрасно, однако так не годится. Не знаю, что скажет Массена, но Веллингтон выпрыгнет из сапог, увидев, как мы тут беседуем. Ведь наши отряды отправили сюда не на прогулку.

– Что же вы предлагаете?

– Помните, мы спорили, кто лучше – гусары или драгуны? Вот мои пятьдесят молодцов из Шестнадцатого полка, и они готовы пули грызть от нетерпения. У вас за спиной – тоже полсотни бравых ребят, ерзающих в седлах. Если мы атакуем друг друга с правых флангов, то красоты мундиров не испортим, а небольшое кровопускание в этом климате пойдет лишь на пользу.

Предложение было заманчивое. Господин Алексис Морган, графиня Ла Ронда и аббатство Альмешиаля мигом вылетели у меня из головы. Теперь я беспокоился только о ровном дерне и предвкушал знатную потеху.

– По рукам, дорогой Барт. Лица ваших драгун мы видели, сейчас посмотрим на спины.

– Ставка? – спросил он.

– Честь конфланских гусар, не меньше.

– Тогда приступим! Если мы одержим верх – отлично, если вы – тем лучше для маршала де Комильфо.

Услышав это, я остолбенел.

– Что вы сказали?

– Так зовут негодяя, который устроил неподалеку логово. Лорд Веллингтон приказал его повесить.

– Боже милостивый! Да ведь я получил такой же приказ от Массена!

Мы рассмеялись, вложили сабли в ножны, и за спиной прошелестела сталь – отряды последовали нашему примеру.

– Значит, мы союзники! – воскликнул Барт.

– На день.

– Мы должны объединиться.

– Непременно.

Вместо того чтобы драться, мы развернули полуэскадроны и двумя колоннами поскакали вперед. Правда, кивера и каски то и дело поворачивались в сторону – гусары и драгуны рассматривали друг друга с ног до головы, точно старые бойцовые псы с порванными ушами, которые научились уважать клыки противника. По большей части ребята улыбались, однако нашлись и такие, кто поглядывал на неприятеля хмуро, с вызовом. В особенности английский сержант и мой Папилет. Эти двое были старой закалки и не могли так просто изменить своим принципам, а Папилет к тому же в бою при Буссако потерял единственного брата. Мы с молодым офицером ехали бок о бок во главе отряда и говорили обо всем, что случилось после той самой партии в экарте, о которой вы уже слышали.

Я завел речь о своих приключениях по ту сторону Ла-Манша. Странные они люди, англичане. Взять Барта. Я ведь рассказывал ему, что прошел двенадцать кампаний, однако, уверен, он стал уважать меня по-настоящему, лишь узнав о поединке с Бристольским Бульдогом. За игру в карты с военнопленным Рассела отправили под трибунал. Так вот, полковник, который был там председателем, простил молодому офицеру нарушение дисциплины, однако чуть не разжаловал его за то, что он вовремя не избавился от козырей. Да, англичане – люди очень странные.

Дорога побежала вверх и снова нырнула в долину, более широкую, чем первая. На гребне холма мы встали, поскольку вдали, километрах в пяти от нас, показались невзрачные домишки, разбросанные у подножия горы. Над ними, на склоне, возвышалось громадное строение – то самое аббатство, где засела шайка негодяев. Только сейчас мы осознали, какая непосильная задача нам дана. Такая неприступная крепость кавалерии была не по зубам.