Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Же - Страница 39

Четыре пуговицы моего доломана были расстегнуты, и я, даже не сунув руки за пазуху, понял, что драгоценные бумаги пропали. О женское коварство! Плутовка вытащила их, прильнув ко мне. Пока я гладил ее и шептал на ухо ласковые слова, она шарила у меня под ментиком. До цели оставался шаг, а я не в силах был закончить дело, из-за которого один славный человек лишился жизни, а другой, вполне вероятно, скоро лишится репутации. Как отнесется император к тому, что я потерял его депешу? Поверят ли солдаты, что такое могло случиться с Этьеном Жераром? А уж когда они узнают, что меня обвела вокруг пальца женщина, то-то будет смеху за обеденным столом и вокруг костров! С горя мне хотелось по земле кататься.

В одном я был уверен – всю эту суматоху с так называемой графиней подстроили. Наверняка злодей-трактирщик с ней в сговоре. Он знает, кто она такая и куда подевались бумаги. Я схватил саблю и бросился его искать, однако негодяй все предвидел и подготовился как следует. Я нашел его в углу двора с мушкетоном в руках. Рядом сын держал на привязи мастифа, слева и справа от хозяина стояли конюхи с вилами, а за спиной у него жена поднимала повыше огромный фонарь, чтобы этот негодяй лучше видел цель.

– Езжайте прочь, господин, езжайте! – крикнул он дрожащим голосом. – Лошадь ваша у дверей, задерживать вас никто не станет, а если решите напасть, знайте, что вы один против трех смельчаков.

Опасался я только собаки, поскольку мушкетон и вилы дрожали, как веточки в ураган. Я задумался. Если приставить саблю к горлу жирного подлеца, тот, возможно, и ответит, но как узнать, правда ли это? Игра не стоила свеч. Я смерил крестьян взглядом, отчего те затряслись еще больше, вскочил в седло и ускакал под визгливый смех женщины.

Я уже решил, что делать. Хоть бумаги у меня и стащили, я хорошо представлял себе их содержание и намерился пересказать его князю Сакс-Фельштайнскому, будто император так и просил. План дерзкий и опасный, но если дело зайдет слишком далеко, от меня, в конце концов, можно и откреститься. Иного выхода не было. Сейчас от моей отваги зависела судьба всей Германии.

Я добрался до городка в полночь, однако в каждом окне горел свет. В такой дремотной стране уже один этот факт показывал, как накалились страсти. Улицы заполнил народ, вслед мне летели насмешки и улюлюканье, а один раз над ухом просвистел камень, и все же я продолжал свой путь, не торопясь и не сбавляя скорости до самого замка. Там повсюду сияли огни, в желтых окнах мелькали беспокойные тени. У ворот я отдал поводья конюху, вошел и голосом, какой приличествует послу, потребовал немедленной аудиенции у князя по делу первостепенной важности.

В прихожей было темно, где-то неподалеку шумели голоса, но стоило мне заявить о цели своего визита, все разом стихло. Здесь, очевидно, собралось великое множество людей, и чутье подсказало мне, что сейчас они решают тот самый вопрос войны и мира. Так, может, еще не поздно склонить чашу весов на сторону императора и Франции? Мажордом наградил меня неприветливым взглядом, отвел в небольшую комнатку, а минутой позже явился и сообщил, что князь занят, и меня готова принять княгиня.

Княгиня! Зачем она мне? Разве не предостерегали меня, что эта дама – немка до мозга костей, которая хочет восстановить против нас и мужа, и свою страну?

– Я должен видеть князя, – ответил я.

– А повидаете княгиню. – В комнату вошла женщина. – Фон Розен, останьтесь. А теперь, месье, говорите. Какие вести вы привезли в Сакс-Фельштайн?

Услышав ее голос, я вскочил. Увидев ее, задрожал от гнева. Я тут же узнал и благородную осанку, и гордо поднятую голову, и глаза – голубые, как Гаронна, и такие же холодные, как ее вода зимой.

– Время не ждет, месье! – сказала княгиня, нетерпеливо топнув ножкой. – Что вы должны мне передать?

– Вам? – вскричал я. – Лишь одно: вы навсегда отучили меня верить женщинам. Из-за вас меня ждут наказание и бесчестье.

Княгиня посмотрела на мажордома, вскинув брови.

– По-моему, он бредит. Надеюсь, болезнь не слишком серьезная? Может, небольшое кровопускание…

– О, вы прекрасная актриса! Это я уже понял.

– Да разве мы встречались раньше?

– Два часа назад вы меня ограбили.

– Ну, это уж слишком! – воскликнула княгиня, искусно притворяясь разгневанной. – Хотя вы, как я понимаю, посланник, привилегии дипломатов небезграничны.

– Вы прекрасно играете, – сказал я. – Однако вашему высочеству не удастся обмануть меня дважды за одну ночь.

Я бросился вперед и схватил ее за подол.

– Лучше бы переоделись после такой долгой скачки.

Ее щечки запылали, как снежные вершины в лучах зари.

– Наглец! – воскликнула княгиня. – Позовите лесничих, пусть выкинут его вон.

– Сначала я повидаю князя.

– Вам никогда… Ах! Держите его, фон Розен, держите!

Она позабыла, с кем имеет дело. Стал бы я ждать, пока сюда прибегут ее подручные! Нет уж, княгиня поторопилась, раскрыв мне карты. Она хотела встать между мной и мужем, я – переговорить с ним любой ценой. Одним прыжком я выскочил из комнаты, другим пересек прихожую и ворвался в зал, откуда слышались голоса. У дальней стены, в кресле на возвышении сидел человек, перед ним стояли в ряд сановники, а слева и справа собралось целое море лиц. Я взял кивер под мышку, вышел на середину зала, постукивая саблей, и объявил во всеуслышание:

– Послание князю Сакс-Фельштайнскому от его императорского величества.

Человек на троне поднял голову. Лицо у него было исхудавшее, бледное, он сутулился, будто на плечи ему давила тяжкая ноша.

– Кто вы, месье? – спросил он.