Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Же - Страница 35

К оглавлению

35

– Вы меня так простудите, – заметил де Комильфо. – И кстати, раз уж по этому пункту возникли разногласия, может, лучше спросить у дамы? Уверен, никто из нас не хочет ее к чему-либо принуждать.

Это решение меня вполне устраивало, и я тут же согласился. Через десять минут к нам вышла сама графиня – величавая дама в мантилье, из-под которой выбивались седые кудри. Лицо у женщины было такое желтое, будто на него падал отсвет бесчисленных дублонов из ее сокровищницы.

– Этот джентльмен, – сказал де Комильфо, – горит желанием увезти вас туда, где вы нас больше не увидите. Решайте, поехать с ним или остаться со мной.

Я и глазом не успел моргнуть, а она уже стояла рядом с маршалом.

– Мой милый Алексис! – воскликнула графиня. – Ничто не в силах нас разлучить!

Комильфо поднял на меня глаза и усмехнулся:

– Кстати, вы немного ошиблись, дорогой полковник. Нет никакой вдовой графини Ла Ронда. Эту даму так называют разве что из вежливости. Позвольте представить вам свою горячо любимую супругу, миссис Алексис Морган, или, если хотите, мадам де Комильфо.

И тут я понял, что имею дело с умнейшим и самым бессовестным человеком на свете. Я смотрел на бедную старую женщину, и сердце мое переполняли недоумение и гнев. Что до графини, то она взирала на этого подлеца с обожанием, словно молодой новобранец – на императора.

– Ладно, – сказал я наконец. – Освободите драгун, и на том простимся.

Англичан усадили на коней, отдали оружие и выпустили, а мы сняли с маршала веревку.

– До свидания, полковник, – сказал он. – Боюсь, вы разочаруете Массена… правда, насколько мне известно, когда вы до него доберетесь, ему будет совсем не до того. Признаюсь, не ожидал, что вам хватит ума выкрутиться. Могу я что-то сделать для вас?

– Да.

– Что же?

– Я хочу, чтобы английского офицера и его людей похоронили как должно.

– Клянусь в том честью.

– И еще одна просьба.

– Слушаю.

– Уделите мне пять минут верхом и с оружием в руке.

– Бросьте! Ведь мне тогда придется либо прервать вашу славную карьеру, либо проститься с любимой. Разве можно требовать такое от человека, который лишь начал познавать радости семейной жизни?

Мои гусары построились в колонну.

– До встречи! – воскликнул я, грозя ему саблей. – В следующий раз вы так легко от меня не уйдете.

– До встречи, – ответил он. – Если вам когда-нибудь надоест император, знайте, что для вас всегда найдется работа у маршала де Комильфо.

Глава VI
Как бригадир пытался выиграть королевство

Иногда мне кажется, что некоторые из вас, послушав о моих маленьких подвигах, начинают думать, будто я сверх меры собой горжусь. Ничуть не бывало. Лучшим солдатам неведомо тщеславие. Да, временами я рисую себя отважным, временами – хитроумным, всегда – привлекательным, но если уж так оно и есть, кривить душой я не стану. К чему притворяться, что я не сделал блестящей карьеры? К тому же историю, которая мне сегодня вспомнилась, может рассказать лишь человек скромный. В конце концов, если кто-то достиг высот, как я, он имеет право поговорить о том, что люди заурядные предпочли бы скрыть.

После Русской кампании наша бедная армия квартировала на западном берегу Эльбы, где мы согревали замерзшую кровь и старались нарастить на костях немного жирка, попивая доброе немецкое пиво. Правда, вернуть нам было суждено далеко не все, ведь, отступая, солдаты растеряли столько пальцев, что они не поместились бы и в три огромных интендантских фургона. И все-таки даже мы, тощие калеки, благодарили судьбу, стоило подумать о павших товарищах и полях – жутких, жутких полях, укрытых снегом. По сей день, друзья мои, я не могу спокойно взглянуть на красное с белым. Даже алый ночной колпак на белом одеяле вызывает в памяти моей видения, в которых по тем кошмарным долинам бредет измученное войско, оставляя за собой кровавый след. Ни за какие блага я не стану рассказывать о том времени. Одной мысли о нем достаточно, чтобы превратить мое вино в уксус, а табак – в солому.

Из полумиллионного войска, что перешло через Эльбу осенью двенадцатого года, весной тринадцатого осталось лишь тысяч сорок пехотинцев, но это были страшные люди – люди из железа, что ели конину и спали в снегу; сердца их переполняла горечь и ненависть к русским. Вот этим солдатам и дали приказ удерживать реку и ждать, пока огромная армия, которую император собирал во Франции, не прибудет, чтобы снова переправиться на тот берег.

Кавалерия находилась в плачевном состоянии. Мои гусары квартировали в Борне, и я разрыдался, когда впервые провел им смотр. Мои удальцы, мои великолепные лошади!.. Сердце кровью обливалось при виде того, что с ними стало. «Не унывать, – сказал себе я. – Они многое потеряли, зато у них остался полковник». Я взялся за работу и уже собрал два приличных эскадрона, как вдруг всем полковникам кавалерии приказали отправиться во Францию, чтобы организовать рекрутов и конское пополнение для грядущей кампании.

Вы, конечно же, подумаете, что я как на крыльях летал от счастья, когда представилась возможность снова увидеть родной дом. Не стану отрицать, меня согревала мысль о встрече с матушкой, да к тому же я знал, что мой приезд весьма порадует некоторых красавиц. И все-таки многие в армии нуждались в отпуске сильнее меня. Я бы охотно поменялся с тем, у кого остались дома жена и дети, которых он, возможно, и не увидит больше. Однако если получаешь голубой конверт с красной печатью, спорам не место, и через час я отправился с берегов Эльбы в Вогезы. Наконец-то пришел черед пожить спокойно. Кобылка моя повернулась крупом к войне, а носом к миру. Так думал я, когда за спиной стихло пение горнов, а впереди легла белая дорога, что вилась по долинам, лесам и горам, уводя в голубую дымку, за которой ждала моя Франция.

35